Условность или иллюзорность?
Читатели знакомы со статьей Э. Вальдмана «Почтовая марка как предмет изобразительного искусства». Вопрос, который поднимает автор, очень своевременный и важный. Качество почтовых марок — проблема номер один для наших художников и полиграфистов. Это, как говорится, кровное дело и тех, кто марки собирает.
В откликах на статью Э. Вальдмана читатели, в основном поддерживая автора, упрекали его за излишнюю «научностью языка, неясность определений. Но ведь это не вина статьи. Вряд ли кто будет оспаривать тот очевидный факт, что в советской филателистической графике (да и в филателии) пока отсутствует общая определенная, четкая и устойчивая терминология. Это забота искусствоведов, художников и, конечно, читателей, К сожалению, мы до сих пор не знаем мнения тех читателей, кому статья адресована лично: мнения работников Дирекции по изданию и экспедированию знаков почтовой «платы.
Редакция считает необходимым продолжить этот принципиально важный разговор.
Вышедшие в 1966 году две марки С. Поманского— золотисто-зеленая и серебряно-красная (по скульптуре А. П. Кибальникова «В. И. Ленин — мыслитель») — несомненная удача талантливого художника. Выполнены они в мягкой, «бархатистой» манере. Художник-график, воспроизводя мрамор, моделирует его тенями, полутенями, и рефлексами, тонами и полутонами. Такую стилистическую манеру в изобразительном .искусстве часто называют живописной.
Иную манеру мы видим в серии марок 1965 года художника В. Завьялова из истории отечественной почты. Для них характерны четкость, чертежность, контурность, ограниченность каждого элемента формы, ровная залитость цветового пятна. В отличие от «живописных» марок Поманского, эти семь марок Завьялова откровенно графичны. Вместе с тем Завьялову не чужда и противоположная манера, мы будем называть ее «иллюзорной», хотя бы в его же юбилейной почтовой серии 1958 года.
Отметим еще одну разницу между упомянутыми марками Поманского и Завьялова, которая заключается не в манере, а в композиции. Марки с изображением В. Й. Ленина просты, лаконичны, броски, они, как говорят художники, «легко читаются». Наоборот, марки с изображением технических средств русской и советской почты — несколько загромождены, пестры, внимание зрители дробится, обилие изобразительной информации не всегда завязано в соответствующие зрительные узлы — предметные, линейные, колористические. Так что если по манере работы Поманского и Завьялова, соответственно иллюзорно-живописные и условно-графические, то и по композиции они достаточно противоположны.
А теперь посмотрим свою коллекцию почтовых марок СССР, представим себе необъятное разнообразие мировой филателистической графики, насколько это возможно, конечно.
Одни марки (имеется в виду изображение) — условные. Другие — иллюзорные. Третьи — то или иное сочетание обоих стилистических принципов. В зависимости от тематики и размера, национальной традиции данной страны и индивидуальных склонностей художника, времени выхода марки или серии в свет, изобразительные приемы миниатюрной графики, цвет и рисунок, композиция и колорит претерпевают самые различные и подчас неожиданные изменения.
Возможности же для создания оригиналов, которыми распоряжаются при этом графики-марочники, поистине безграничны: линия и пятно, чертеж и фотомонтаж, тушь и акварель, гравюра на дереве и печать на алюминиевой фольге и т. д.
Только один пример. На одной из марок киносерии 1965 года—«Броненосец Потемкин» — мы видим сочетание черно-белой фотографии, кинокадра и экспрессивно-пятнового языка киноплаката, условного, броского по цвету, что создает особое, «кинематографическое» очарование, оптическую насыщенность, зрительное богатство этой лаконичной миниатюры (художник И. Мартынов).
Разобраться в этом эстетическом мире — не просто. Отметим сразу же несколько бесспорных и ключевых положений.
Первое. Филателистическая графика в большинстве случаев тяготеет именно к условности, является условной, а не иллюзорной. Условность, «ограниченность» изобразительного языка — ее коренная черта. В то же время это нужно понимать не как обязательное правило и нерушимый закон, но как общую тенденцию.
И второе. Советская почтовая марка последнего десятилетия становится все более условной и лаконичной, все менее иллюзорной и загроможденной. Причем происходит это в соответствии с аналогичными процессами в современной большой графике, плакате, декоративно-прикладном искусстве, станковой и монументальной живописи. Но в отличие от этих более удачливых видов изобразительного искусства изживание прошлого, ремесленного копиизма и орнаментальных излишеств как раз в филателистической графике, несмотря на общие сдвиги и отдельные удачи, все еще идет медленно. Прилизанно-парикмахерская «красивость» «стиля», неоакадемические, псевдоклассицистические и безвкусно-эклектические композиционные нагромождения все еще давят на маленький и скромный знак почтовой оплаты.
Пропагандируя и защищая условность, мы отнюдь не умаляем иллюзорность, не трактуем ее как вялый копиизм, но находим ей свое естественное место. В серии 1963 года «Уральские самоцветы», состоящей из шести марок художника Н. Круглова, точность воспроизведения формы и цвета драгоценных и полудрагоценных камней, удачно подобранный фон, печать на мелованной бумаге и лаковое покрытие подчеркивают природные богатства нашей Родины. Такого рода «натурализм» можно только приветствовать.
Примерно то же можно сказать и об условности. Выдвигая ее на первый план, мы далеки от каких бы то ни было крайностей. Здесь одинаково вредны как односторонняя апология, в любом случае считающая, что плохая условность лучше хорошей иллюзорности, так и отсутствие соответствующей критики, обоснованных, серьезных критериев, высоких вкусовых требований к «условным» маркам.
Условность условности рознь: условность вялая, чертежная, ремесленная и условность тонкая, сильная, смелая, высокохудожественная, не- . сущая с собой красоту не только самого предмета, но и красоту отношения к предмету, отпечаток неповторимой творческой индивидуальности художника, его эмоционального богатства.
Конечно, условность в филателии не та, что в плакате или книге. Но и здесь уместно использовать классический опыт, достижения наших больших художников. Черно-белый язык графики и гравюры Кете Кольвиц, Франса Мазереля, Владимира Фаворского, Леопольдо Мендеса, красочно-стилевой опыт М. А. Врубеля, сказочника И. Я. Билибина, «русского сезанниста» П. П. Кончаловского, динамизм и экспрессию А. А. Дейнеки. А фрески и мозаики Древней Руси и Закавказья? Витражи Прибалтики, ковры Средней Азии? Или русский лубок и средневековая миниатюра? Наконец, острота, линейная и цветовая, Пабло Пикассо и Ренато Гуттузо, меткий и лаконичный язык современной карикатуры Жана Эффеля, Херлуфа Бидструпа, Б. И. Пророкова, Кукрыниксов. Все это может только обогатить нашу филателистическую графику.
Как своеобразную стилистическую «помощь» наших станковистов прикладникам можно расценивать замечательный рисунок барельефа В. И. Ленина, исполненный художником А. А. Мыльниковым для металлического занавеса зрительного зала Кремлевского Дворца съездов. Выразительный и изящный, лаконичный и условный, он не мог не появиться на нашей почтовой марке.
Яркий пример того, что может дать подлинная художественная условность и настоящий изобразительный лаконизм на маленькой площадке бумажного знака — знаменитая черно-бело-красная ленинская марка худ. И. Дубасова 1924 года. Ее траурная сила, ее двухкрасочная экспрессия, ее революционная романтика — неповторимый, драгоценный документ тех далеких дней... Поразительна полнота зрительной информации, которой добивается художник на этой портретной марке.
Разбирая стиль того или иного художника, не следует, конечно, смешивать самый способ изображения (условность, иллюзорность) с уровнем мастерства художника.
Авиапочта 1965 года художника В. Завьялова — пример удачного применения свойственных этому художнику — марочнику ровных и мягких тоновых переходов, живого, иллюзорного и лишь чуть-чуть стилизованного изображения. Стремительно взлетающие по диагонали красавцы-самолеты и вертолеты увидены, как сила и слава, как совершенство нашей воздушной техники.
Хороший, контрастный пример стилистически высококачественного решения, тяготеющего к условности, и малоудачного, эклектичного, стремящегося к иллюзорности, —две серия 1965 года: 7 марок «Города-герои» (художники Д. Надежин и А. Плетнев) и 10 марок к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне (художник Е. Анискин).
Первая серия с ее неровными краями, сдвинутой звездой, колористическим контрастом правых и левых сюжетов, общей динамикой, «двухцветными» решениями формы и света — настоящие и сильные художественные произведения. Мы не только видим, узнаем сцены, но и любуемся, восхищаемся самой манерой их исполнения. Форма неотрывна от содержания: показывая войну, художники утверждают мир...
В мемориальной победной серии— изобразительно-жанровая пестрота и стилистический разнобой — признак безвкусицы, эстетической беспомощности. Рисовальщик не сумел объединить свое и чужое, перевести на единый и компактный язык филателистической графики живопись (Ю. М. Непринцева, С. В. Герасимова, Ф. С. Богородского, К. Ф. Юона), плакат (И. М. Тоидзе, В. С. Иванова, В. Б. Корецкого), рисунок (В. В. Богаткина). Серия вышла в двух вариантах — с бронзовой и золотистой плашкой. Но роскошь печати, полиграфическое богатство сами по себе, без «поддержки» рисунка и цвета, композиции и колорита оригинала бессильны улучшить неудачное. А вот подчеркнуть ошибки, неточности зрения и вкуса, ухудшить общее впечатление — это, пожалуй, могут.
Здесь не место для большого разговора о полиграфии и печати. Наша тема — графика, оригинал. Разумеется, и то и другое связано (должно быть связано!) самым тесным образом. Наглядный пример такой связи:
— гравюра на дереве и на металле. Соответствующие им способы печати
— типографская на мелованной бумаге и металлография.
Гравюра на дереве в филателистической графике используется не часто (о чем можно только пожалеть, так как это один из самых старых и благородных видов графики с изящными штриховыми и колористическими возможностями). Бесспорно удачны и красивы цветные ксилографии художника А. Калашникова — оригинальная «чайковская» серия 1966 года из трех марок и репродукции 1965 года — с произведений И. Е. Репина и В. А. Серова (портреты В. А. Серова и Ф. И. Шаляпина) свободные по манере, крепкие по штриху, яркие по впечатлению.
Гравюра на стали используется значительно чаще, но, к сожалению, далеко не всегда с достаточной точностью рисунка и изяществом штриховки. Среди портретов последних лет могут быть отмечены шесть марок «Писатели и поэты нашей Родины» 1964 года, среди пейзажей и архитектуры — четыре марки 1965 года, «Метро в Москве, Ленинграде и Киеве», а из репродукций с произведений станковой живописи — «Сватовство майора» П. А. Федотова и «Колхозный сторож» С. В. Герасимова. В портретной серии металлография соединена с глубокой тоновой печатью.
В этой статье мы не будем касаться «рабочих» частей манеры — рисунка, цвета, композиции. Эта тема другой статьи.
Прерывая на этом наш разговор об условности и иллюзорности, повторим; стиль, композиция, «форма» — дело деликатное, спорное. Они требуют вкуса, таланта и остроумия. Они не любят окрика, догматизма, администрирования и творчески глубоко индивидуальны. Очень важна та вкусовая мера, пушкинская, моцартовская гармония формы и содержания, без которой нет и не может быть ни искусства, ни красоты. Просматривая коллекции и находя в них немало хорошего, удачного в стилистическом отношении, любуясь, скажем, дрезденскими сериями ГДР, изящной награвированной Францией, лучшими марками других стран, хочется думать, что наша филателистическая графика станет первой в мире не только по количеству марок, но по их качеству.
Напомним здесь, кстати, — то, что сегодня стало всеобщим достоянием, принадлежностью современной мировой изобразительной культуры, в двадцатых годах разрабатывалось, зарождалось как раз в нашей стране. А именно: условный, лапидарный язык плаката, графики и т. д., привлечение новых технических и технологических средств. Не лишне вспомнить об этом и нашим художникам-марочникам,
Э. Вальдман