Тираж первого выпуска марок России

Под словом «тираж» в полиграфии принято понимать общее количество экземпляров печатного произведения (книги, газеты, журнала, марки, открытки и т. д.). Если данное произведение выпускается в свет несколько раз и в разные сроки, то каждый новый тираж называют вторым, третьим и т. д. изданием.

Большинство серий русских почтовых марок печаталось в течение нескольких лет без каких-либо изменений; однако Почтовый департамент ежегодно устанавливал для Экспедиции заготовления государственных бумаг (ЭЗГБ) новые заказы на повторные издания тех же серий. В результате многие русские марки имеют по нескольку изданий.

Характерно, что среди русских почтовых марок имеется немного выпусков, тираж которых печатался бы только одним изданием.

Первый выпуск русских марок, изготовленных на бумаге с водяными знаками в виде цифр «1», «2» и «3» (рис. 1 и 2), относится к сериям, выпущенным одним изданием.

Почтовый департамент, в течение длительного времени тщательно готовясь к введению марок в России, надеялся, что созданные им марки, как знаки почтовой оплаты, будут служить по крайней мере несколько лет. Почтовое ведомство, конечно, никак не предполагало, что выпуск этих марок сразу же после начала их продажи вызовет столько нареканий со стороны почтовых чиновников и многочисленных корреспондентов.

Главная претензия заключалась в том, что из-за жесткости и толщины бумаги, на которой печатались марки, они часто «отскакивали» (отклеивались) от писем.

Эта причина оказалась столь существенной, что уже в скором времени Почтовый департамент вынужден был отказаться от изготовления почтовых марок на такой плотной и жесткой бумаге и заказать новый выпуск — на другой бумаге.

До настоящего времени, благодаря одному опубликованному в 1887 году Ф. Л. Брейтфусом документу Почтового департамента, был известен тираж лишь первой русской 10-копеечной марки без зубцов, а не всего выпуска. Тиражи марок с зубцами, достоинством в 10, 20 и 30 копеек с водяными знаками в виде цифр «1», «2» и «3», никогда не публиковались. Поэтому в различных исследованиях, проводимых с целью определения количества марок, использовались лишь фактические данные об их продаже почтовыми отделениями, что, конечно, не отражало действительных данных о тираже и неизбежно вызывало некоторую произвольность расценок этих марок в каталогах.

Из «Отчета главноначальствующего над Почтовым департаментом о действиях Почтового управления за 1858 год» мы узнаем, что в 1857 — 1858 годах было продано марок всех достоинств (включая первый и второй выпуски) 9 893 062 экземпляра. Из ряда других сведений, опубликованных в филателистической литературе, можно установить, что в числе общего количества марок, реализованных за тот же период, было продано марок 20-копеечного достоинства 12 697 штук и 30-копеечного — 1805.

Но такие же марки продавались и в последующие годы. Находятся, например, отдельные экземпляры 30-копеечных марок первого выпуска с гашением 1872 года. Коллекционеры встречали их в продаже в почтовых отделениях России и позднее, даже в 80-х годах позапрошлого столетия, о чем сообщил в 1955 году В. А. Рахманов в статье «С.-Петербургские коллекционеры», опубликованной в № 46—47 американского журнала «Rossica»: «... при одной из таких экспедиций в 80-х годах в Архангельске один из членов, кажется Кирхнep, нашел на почте под пачкой новых марок по целому листу марок 1858 года—10, 20 и 30 коп., с водяным знаком — цифры. Эти листы были разделены среди членов (С.-Петербургского филателистического общества. — Б. К.). Из этого источника и происходят блоки из четырех марок, бывшие в коллекции Фаберже и других...»

Выяснить что-либо о тираже из ежегодных отчетов Почтового департамента о продаже в последующие годы марок первого выпуска не представляется возможным, так как в своих отчетах департамент показывал лишь общее количество проданных марок, не разделяя их по номиналам и, конечно, совершенно не касаясь различия их по выпускам, бумаге или водяному знаку.

Из приведенных примеров становится ясным, что для выявления тиража марок определенного выпуска совершенно недостаточно иметь данные только о продаже марок. Необходимы еще сведения об их изготовлении и фактической передаче Почтовому департаменту. В основу настоящей статьи и положены такие сведения, обнаруженные автором в архивных фондах ЭЗГБ и Почтового ведомства России, частично сохранившихся в государственных хранилищах.

Как же формировался тираж первого выпуска русских марок?

Когда было окончательно решено, что первые почтовые марки России будет изготавливать Экспедиция заготовления государственных бумаг, министр финансов П. Ф. Брок сообщил 3 января 1857 года, что ЭЗГБ из-за перегруженности к 1 января 1858 года сможет изготовить только 12 миллионов марок, хотя потребность в них Почтового департамента была значительно больше. Таким было особое условие министра финансов к договору с Почтовым департаментом об изготовлении марок, регламентирующее их количество.

Ответ Ф. И. Прянишникова, главноначальствующего над Почтовым департаментом, последовал незамедлительно. Уже 5 января он, соглашаясь со всеми требованиями и условиями министра финансов, просил его, чтобы «в видах представления возможности ввести во всеобщее употребление почтовые марки с 1 января 1858 года доставлено было в Почтовый департамент хотя половина полной годовой пропорции их, т. е. 6 000 000, не позже как в октябре месяце с. г., дабы можно было сделать все необходимые к рассылке и продаже их распоряжения до наступления сего срока».

Позднее, 7 декабря того же года, Почтовый департамент уточняет, каких номиналов должны быть первые почтовые марки: «...в счет требующихся в сем году шести миллионов почтовых марок, должно быть отпущено: однолотных марок 5 700 000, двухлотных — 200 000 и трехлотных — 100 000».

Таковы были договорные условия на изготовление первых общегосударственных почтовых марок России. На самом же деле все получилось не так, как хотелось Почтовому департаменту.

Рис. 1

Рис.2

Подготовительный период слишком затянулся. С 30 апреля по 10 августа 1857 года в ЭЗГБ все еще продолжали заниматься подбором состава бумаги, на которой должны были печататься марки. Оборудование и материалы, заказанные за границей (типографские станки для единовременного оттиска ста рельефных изображений почтового герба, перфорационная машина и проч.), поступали медленно и с большим опозданием. Все это привело к тому, что образцы будущих марок в окончательно принятых расцветках были представлены Почтовым департаментом на утверждение Александру II лишь 20 октября 1857 года. И только к концу первой декады ноября 1857 года в типографическом отделении ЭЗГБ скопилось достаточное количество отпечатанных 10-копеечиых почтовых марок.

Тогда Ф. Ф. Винберг, управляющий отделением, высказал своему начальнику, управляющему экспедицией С. А. Ремезову предположение, что с 13 ноября может быть начата передача марок представителю Почтового департамента. Однако к этому времени перфорационная машина, заказанная в Венской придворной типографии, еще не поступила в экспедицию. Доставили ее в С. Петербург лишь 19 ноября 1857 года, да к тому же в весьма неудовлетворительном состоянии. Когда ЭЗГБ стало ясно, что быстро установить и наладить перфорационную машину ей не удастся, был согласован с Почтовым департаментом вопрос о частичном отпуске 10-копеечных марок без зубцов.

Почтовый департамент вынужден был согласиться на такое отступление от условий заказа, чтобы не изменять назначенного срока выпуска впервые вводимых в обращение почтовых марок России.

Первая партия 10-копеечиых марок без зубцов в количестве 100 000 экземпляров была передана в Почтовый департамент 26 ноября 1857 года (см. табл. 1). Эту дату следует считать начальной датой отпуска марок из ЭЗГБ Почтовому департаменту.

В течение последних дней ноября перфорационная машина была установлена и с ее помощью 3 декабря перфорируются два листа марок 10-копеечиого достоинства, предназначенные для отсылки в Почтовый департамент на утверждение. Отправляя эти листы марок, ЭЗГБ одновременно извещала департамент, что с 4 декабря предполагается начать массовое производство перфорированных марок. Почтовый департамент давно ждал такого сообщения. Поэтому в письме от 7 декабря 1857 года он просит экспедицию, чтобы марки «за представляющейся ныне возможностью отпускались бы с перфорацией». Однако дальнейшее опробование машины выявило в ней еще ряд дефектов, которые не давали возможности ввести ее в эксплуатацию. Лишь к 13 декабря 1857 года все дефекты в перфорационной машине были наконец устранены.

Как видно из таблицы 1, до просьбы Почтового департамента об отпуске марок с перфорацией из ЭЗГБ было отпущено 2 миллиона 10-копеечпых почтовых марок без зубцов.

Таблица 1

СВЕДЕНИЯ о количестве марок России первого выпуска, изготовленных ЭЗГБ и переданных Почтовому департаменту

Примечание. Марки всех достоинств, переданные в Почтовый департамент по 200 экземпляров (кроме 200 экз. № 2-А без зубцов), предназначались для утверждения как эталон и служили в последующем для ЭЗГБ как образец. Почтовый департамент 7 декабря 1857 года утвердил только один лист 10-копеечных марок; второй лист таких же марок и по одному листу 20- и 30-копеечных марок были утверждены правлением ЭЗГБ 29 января 1858 года. На всех утвержденных листах были сделаны на полях соответствующие надписи.

Затем отпуск марок вообще прекратился— до 16 декабря 1857 г. и был возобновлен только после завершения ремонта перфорационной машины.

Казалось бы, указанное количество почтовых марок без зубцов (2 миллиона) и следовало считать их тиражом. Однако в деле Почтового департамента № 43 (1 отделение, 1 стол) помещена записка с сообщением о способах изготовления первого выпуска марок России, в которой говорится о совсем другом количестве 10-копеечных марок без зубцов, полученных Почтовым департаментом из ЭЗГБ.

Эта записка не имеет, к сожалению, ни даты, ни каких-либо подписей, по которым можно было бы установить ее автора или извлечь другие сведения. Но благодаря тому, что она помещена в деле между документами, датированными январем 1858 года, ее следует отнести к начальному периоду изготовления первых русских марок. Эта записка в 1887 году была полностью опубликована Ф. Л. Брейтфусом; в ней очевидец того времени сообщал об изготовлении 10-копеечиых почтовых марок без зубцов в количестве трех миллионов экземпляров. Не располагая в настоящее время другими сведениями, дающими возможность проверить сообщенные современником факты, мы не станем их оспаривать. Так поступить нас вынуждают обстоятельства.

Итак, благодаря существованию записки с указанием количества марок без зубцов, следует считать, что, начиная с 21 декабря 1857 года (а не с 16 декабря) почтовые марки всех достоинств стали передаваться в Почтовый департамент перфорированными.

Печатались почтовые марки в ЭЗГБ на бумаге, отливаемой там же. Состав ее после долгих поисков был выбран из тряпичной № 1 полуматерии различного клеения. По-видимому, в экспедиции чрезмерно увлеклись подбором бумаги, обращая все внимание на полиграфическую сторону работы: накладывание на бумагу краски и клея, противодействие ее скручиванию отпечатанных листов при хранении, удобство производства водяных знаков. В процессе же изготовления марок, очевидно, было забыто одно из главных требовании Почтового департамента: надежность, с которой марки должны держаться па письмах при пересылках.

А на практике оказалось, что бумага для марок была изготовлена слишком жесткой, клей плохо держал их и они легко отделялись от конверта. Многие письма вынимали из почтовых ящиков без марок, как бы неоплаченными, в то время как отклеившиеся марки лежали на дне ящиков.

По действующим в то время почтовым правилам письма без наклеенных на них марок или с частично оплаченным ими весовым сбором по почте не отправлялись, а оставались в том почтовом отделении, где они были опущены в почтовый ящик. Поэтому как для корреспондентов, так и для Почтового ведомства было очень важно, чтобы марки от писем не отклеивались. Следовательно, с этой точки зрения качество бумаги, из которой изготавливали почтовые марки, приобретало существенное значение.

Уже с первых дней введения почтовых марок во всеобщее обращение в Почтовый департамент, как мы это отметили в начале статьи, стали поступать многочисленные письма от почтовых контор с жалобами на жесткость и толщину марок или на «малую пропорцию клея, наложенного на другой стороне марок». Незначительное количество клея и вследствие этого ненадежность прикрепления марки к конверту были причиной ряда злоупотреблений среди почтовых чиновников. Некоторые из них, пользуясь серьезным дефектом марок, стали снимать их с писем, прошедших почту, и наклеивать вторично, присваивая себе деньги, взимаемые за новое отправление.

На поступающие жалобы Почтовый департамент реагировал незамедлительно. Уже 18 января 1858 года директор департамента Н. И. Лаубе направил в ЭЗГБ письмо, в котором сообщал, что «при употреблении полученных из ЭЗГБ почтовых марок оказалось, что бумага, на которой напечатаны марки, толстая и клей на них ненадлежащей доброты, так что марки, наклеенные на конверты, отваливаются. Почтовый департамент, извещая о сем правление ЭЗГБ, покорнейше просит сделать распоряжение, дабы почтовые марки печатались на возможно тончайшей бумаге и проклеивались клеем лучшего достоинства, так чтобы они не могли отставать по наклейке их на куверты».

Правление ЭЗГБ также поспешило откликнуться на претензии Почтового департамента.

Рассматривая таблицу 1, мы видим, что передача экспедицией 10-копсеч-ных почтовых марок представителю Почтового департамента временно прекратилась с 20 января 1858 года, хотя ЭЗГБ имела все возможности продлить их изготовление и отпуск. Продолжалась лишь подготовка к передаче отпечатанных 20-копсечиых и изготовление 30-копеечиых марок на специальной, уже имевшейся бумаге, то есть проводились те работы, которые были необходимы для срочного выполнения первоочередного заказа Почтового департамента. Эти марки были переданы 22 и 29 января того же года (см. табл. 1).

Любопытные данные обнаружены при просмотре «Общих журналов правления экспедиции за I полугодие 1858 года». Оказалось, что массовый отлив бумаги для печатания марок 22 января 1858 года был также временно прекращен. Работы же по подготовке к изготовлению марок и связанным с этой подготовкой экспериментированием не останавливались.

Весь последующий февраль в ЭЗГБ проводилась пробная отливка бумаги и пробная отпечатка на ней марок. И все же должного качества бумаги достигнуть не удалось.

Почтовый департамент с тревогой следил за проводившимися в экспедиции опытными работами по изготовлению марок нужного качества. Кроме того, его беспокоили быстро уменьшающиеся запасы полученных от ЭЗГБ марок, в особенности 20- и 30-копеечных.

Видя, что работа по изготовлению марок в ЭЗГБ зашла в тупик, в это дело вмешался главноначальствующий над Почтовым департаментом Ф. И. Прянишников. 7 марта 1858 года он направил управляющему ЭЗГБ С. А. Ремезову письмо, в котором повторил те же претензии, которые были высказаны по адресу ЭЗГБ 18 января 1858 года директором Почтового департамента, и добавил: «... если бумага с водяными знаками не может быть доведена до надлежащего достоинства и толщины, то совершенно необходимо печатать почтовые марки на бумаге без водяных знаков, но сколь возможно тонкой и мягкой».

Предложение Ф. И. Прянишникова заставило руководство ЭЗГБ с новой энергией приняться за поиски лучших способов выделки бумаги с во-дянымн знаками — более тонкой. Параллельно началось опробование различных сортов бумаги и без водяного знака (включая заграничную — берлинскую).

На этот этап освоения технологического процесса в ЭЗГБ был затрачен еще один месяц. В результате появились на различной бумаге новые пробные марки 10-копеечного достоинства, а также первые пробы марок 20-копеечных.

Проведя достаточное количество опытов, руководство ЭЗГБ решило прекратить экспериментальные работы по отливу бумаги и известить Почтовый департамент о достигнутых результатах.

4 апреля 1858 года С. А. Ремезов препровождает в Почтовый департамент два листа бумаги с водяными знаками и отпечатанными на них 10-копеечными марками (200 экз. без зубцов) и два листа белой бумаги с водяными знаками без напечатанных на них марок. Толщина бумаги посланных образцов была значительно меньше (0,075 мм), чем у предыдущих марок, а клей был белый, лучшего качества. Одновременно С. А. Ремезов известил департамент, что в ЭЗГБ отлить бумагу тоньше посылаемой невозможно.

Почтовый департамент вынужден был согласиться с качеством предложенной экспедицией бумаги для марок, хотя она, несмотря на утоньшение, все еще оставалась жестковатой. В результате взаимного соглашения 7 апреля ЭЗГБ возобновила отпуск департаменту почтовых марок 10-копеечного достоинства.

И все же, видя, что представитель Почтового департамента Галактионов постоянно выражает недовольство при приемке почтовых марок, ЭЗГБ решила временно воздержаться от изготовления марок 20- и 30-копесч-пого достоинства на бумаге с водяными знаками. Были переданы лишь 20-копесчные марки в количестве 5000 экземпляров, оставшиеся в ЭЗГБ от первой партии.

Тем временем Почтовый департамент принял спешные меры к получению из Берлина специальной бумаги для изготовления марок. Главноначальствующий над Почтовым департаментом, согласовав с министром финансов возможность использования для изготовления марок бумаги без водяного знака, добился беспошлинного ввоза ее в Россию на почтовом пароходе. Был сделан новый заказ на бумагу для марок в Прусской государственной типографии.

Таблица 2

СВЕДЕНИЯ о тираже первого выпуска марок России с подразделением его по признаку толстой и тонкой бумаги

Однако, несмотря на срочность заказа, все процедуры, связанные с получением бумаги из Берлина, отняли много времени. И вновь создалась угроза приостановки снабжения почтовых контор марками. Этого Почтовый департамент допустить не мог, особенно в начальный период введения марок в России.

Больше всего стала ощущаться потребность на марки высоких достоинств. Это произошло, как уже было сказано ранее, в связи с тем, что экспедиция при возобновлении работ по изготовлению марок временно воздержалась от изготовления марок 20- и 30-копеечных. Такое положение вынудило Почтовый департамент обратиться 10 мая 1858 года в ЭЗГБ с просьбой продлить в счет первого заказа изготовление 20- и 30-копеечных почтовых марок: «... впредь до получения бумаги из Берлина на той бумаге, на которой делались марки до сего времени, 120 000 двухлотных и 65 000 трехлотных».

Экспедиция этот заказ приняла. С 14 по 23 мая была отлита бумага, а с 29 мая по 13 июня были отпечатаны почтовые марки. 13 июня (см. табл. 1) весь заказ был передан Почтовому департаменту. Это была последняя дата изготовления и отпуска из ЭЗГБ почтовых марок первого выпуска на бумаге с водяными знаками в виде цифр.

При изготовлении последней партии 20- и 30-копеечных марок бумагу для них отлили с запасом. Поэтому экспедиции, чтобы использовать свои бумажные резервы, было выгодно продлить выпуск этих марок до полного окончания объема первого заказа, то есть до 12 миллионов экземпляров. Однако Почтовый департамент, по-прежнему неудовлетворенный жесткостью бумаги, 26 июня 1858 года отверг такое предложение ЭЗГБ, объясняя, что «в настоящее время может обойтись принятыми уже марками до отпечатания таковых на берлинской бумаге».

* * *

Настоящий обзор, основанный на изучении подлинных исторических документов, со всей наглядностью дает представление о том, с какими трудностями и задержками формировался тираж первого выпуска русских почтовых марок, так и не доведенный до конца в объемах, предусмотренных первоначальным договором.

Подводя итоги исследованию первого опыта выпуска почтовых марок в России, приходим к следующим выводам:

Во-первых: благодаря обнаруженным архивным документам обоих ведомств России (Почтового департамента и ЭЗГБ) за 1856—1858 годы и их сопоставлению впервые появилась возможность не только установить общий тираж каждого номинала изготовленных марок на бумаге с водяными знаками в виде цифр, по и разделить этот тираж по толщине бумаги на толстую и тонкую, в соответствии с общепринятым среди филателистов определением (см. табл. 2).

Во-вторых: сохранившиеся отчеты правления ЭЗГБ за 1857— 1858 годы об изготовлении почтовых марок позволили решить другой, не менее важный для данного исследования вопрос: определить с достаточной точностью, какое количество марок было изготовлено одной парой досок, состоящих из 200 медных стереотипов (100 для кадра и 100 для центра). Этот анализ проводится с учетом всех изготовленных марок, включая отбракованные и уничтоженные в процессе производства.

Всего было изготовлено почтовых марок:

10-копсечпых — 12 264 700 шт.

20-копеечных — 390 400 —»—

30-копеечных — 194 500 —»—

Для отпечатывания указанного количества марок было употреблено стереотипов:

- для кадра 1-лотных почтовых марок — 400 шт., для кадра 2-лотных почтовых марок— 100 шт., для кадра 3-лотных почтовых марок— 100 шт.

- для центра всех достоинств марок, состоящего из овала с почтовым гербом внутри, — 400 шт.

От употребления пришли в полную негодность все стереотипы для кадра однолотных марок и для центра с почтовым гербом.

Остальные стереотипы для 2- и 3-лотных марок, после изготовления 20- и 30-копеечных марок на бумаге с водяными знаками, остались годными и были использованы в дальнейшем для изготовления марок такого же достоинства на бумаге без водяного знака.

Таким образом, каждой парой досок с двухсот медных стереотипов было отпечатано около 3 миллионов почтовых марок.

В-третьих: на основании фактических данных о передаче марок в Почтовый департамент, отраженных в таблице 1, можно установить (при соответствующем анализе) поступление марок различных достоинств в почтовое обращение.

Однако, чтобы не выходить за рамки настоящей статьи, этой теме будет посвящено специальное исследование.

Источники

1. Центральный государственный исторический архив СССР, ф. 1289, оп. 1, д. 1249.

2. Ленинградский государственный исторический архив, ф. 1458, оп. 2, дд. 377, 1957, 2030, 2032.

3. «Отчет главноначальствующего над Почтовым департаментом о действиях Почтового управления за 1858 год». СПб, 1859.

4. F. Breitfuss. Renseignements sur les premieres enveloppes et timbres de Russie. — «Le Timbre-Poste», Bruxelles, 1887, Numero jubilaire.

5. А. Гольштеге. Из истории русской городской почты. — «Иллюстрированный журнал марок. Русский филателист», № 3 и 4. Киев, 1914.

6. «Двухцветные почтовые марки России типа первого выпуска (Из записок старого филателиста)».— «Филателия», №№ 3,4, 5, 6. Пг.. 1915.

7. В. А. Рахманов. С.-Петербургские коллекционеры (Из воспоминаний старого коллекционера).— «Rossica», № 46—47. New York, 1955.

Б. Каминский